Трое и боги [= Трое и Дана] - Юрий Никитин

– Ну мордоворот, – сказал Мрак с великим почтением. – Я бытак ни за что…

– Пойдем, – поторопил Таргитай. – Сколько он один ещевыстоит? Теперь уже можно отступить. Он уже спас те села полян… Они даже скот итряпье вывезли, пока он дрался.

А Олег сказал потрясенно:

– Не понимаю… Как он на ногах держится?.. Как он до сих пордержится?..

Когда подошли ближе, Таргитай жалобно закричал, бросилсябегом. Громобой стоял с огромной дубиной в руке, глаза грозно смотрели передсобой. Он был страшен, весь в застывшей крови. Над ним жужжали зеленые мухи,ползали по неподвижному лицу.

Мрак обошел вокруг, сказал потрясенно:

– Что он сделал… Что сделал!

Тело Громобоя упиралось спиной в копье, вбитое рукоятью вземлю. Наконечник из кремня погрузился на ладонь в спину, крови стекло совсеммало, раньше вытекла из других ран. Он и стоял так, грозный, лютый,отпугивающий врагов одним своим видом.

Таргитай прошептал, глотая слезы:

– Он и мертвый нас защищал…

Громобоя похоронили здесь же, в каменной щели. Мрак,напрягая жилы, взгромоздил поверх могилы каменную плиту. Не только зверь, дажебогатыри не побеспокоят лесного охотника. Счастливой тебе охоты, куда бы ты нипопал…

Постепенно осмелев, на дорогу выехали степняки. Мрак сяростным ревом разметал передних, а когда подъехали еще, в гущу схватки прыгнулТаргитай. Яростный Меч звенел и сыпал искрами. Но страшнее живого Меча богавойны был сам Таргитай!

Олег и Лиска вступили в схватку последними. Он дрался расчетливо,он же первым заметил, как в битву ворвался с длинным узким мечом темный человекв черном плаще. Черные, как смоль, волосы развевались, глаза сверкали грознымимолниями. Он быстро и умело рубил, вышибал оружие, скупо и экономно наносилудары. Он не выделялся ни силой, ни ростом, но сражался умело, а каждоедвижение противника словно видел наперед.

– Кто это? – вскрикнул Таргитай. Смуглое лицо незнакомцапоказалась знакомым, да и черный плащ, похожий на крылья, что-то напоминал. – Яникогда его не видел!

Олег быстро взглянул через плечо:

– Ух ты! Не ждал! Вот тебе и мудрец.

Мрак пробился через ряды врага, крикнул мощно:

– Эй! А как же твоя башня?

Аристей повернул к нему разгоряченное лицо.

– Я жил как ворон. Почему не попробовать умереть как человек?

Их разъединили. А Лиску водоворотом боя вовсе унесло всторону. Когда Мрак снова приблизился к Аристею, нанося удары направо и налево,заорал, перекрывал звон и лязг:

– А почему не попробовать жить?

Аристей крикнул:

– Жить не придется… Их слишком много. Сомнут.

– Так чего же явился? – удивился Мрак.

Их снова начали разъединять, вклинилось много новых, орали истарались достать их мечами и палицами. Мрак едва расслышал ответный крик:

– Не знаю…

Мрак увидел, как Олег присел, делал какие-то движения, аТаргитай над ним бешено вращал Мечом, сек и повергал, защищал справа и слева.

– Что с ним?

– Ищет! – крикнул Таргитай в ответ.

– Разве смерть ищут?

– Не знаю…

Мрак пробился к ним, встали спина к спине, зажав волхвапосередине. Олег шептал, дергался, пробовал чертить знаки на истоптанной изалитой кровью земле.

Когда вокруг них завертелся ветерок, Мрак сцепил зубы,изготовился к рывку и тяжести в животе. Однако то ли сил у Олега было мало, толи еще чего, но пришлось выдерживать напор мертвяков и зверей долго, пока рукине начали отваливаться.

Ветерок усилился, превратился в смерч. В глаза Мракубрызнуло теплым, размазало по лицу. Он тяжело дышал, сил не было поднять руку истереть кровь и грязь.

Стенки стали непрозрачными, желтыми, как немытые бычьипузыри. Такими неряшливые бабы затягивали окна не только в сарае, но и в доме.Смутно виднелись тени, на миг блеснуло лезвие боевого топора, прорубив пленкумагического пузыря. Тут же вспыхнуло и стекло красными каплями. Таргитай заорали подпрыгнул: капля попала на сапог, прожгла.

Лицо Олега было чересчур серое, измученное. Тяжко пропускатьисполинские силы через себя, со страхом подумал Таргитай. Что-то могут ипорвать, а если и не даться, то все одно сил на борьбу уходят горы.

Ветер уплотнился, сжал. Таргитай ерзал, умащивался. Стенкапрогибалась, когда наваливался на пленку бычьего пузыря. В желудке возниклапустота. Таргитай сжался, сказал бодрым голосом:

– Люди с такой высоты такие крохотные, как муравьи!..

– Эти и есть муравьи, – буркнул Мрак. – Мы еще на земле.

Их подбросило так, что душа провалилась в пятки. Ломотьхлеба из желудка Таргитая опустился в кишечник – певец даже опасливо пощупалсзади портки. Вся кровь из головы отхлынула к тому месту, которым сидят. Идумать тоже сразу стало легче, интереснее.

Он даже ощутил, как начали роиться новые слова, мелодии,зазвучали далекие странные голоса. Рука метнулась к дудочке. С трудомудержался. Не поймут, будут ругать. Еще побьют. Мол, время такое, не до песен.А почему не до песен, когда он чует, что песни нужны всегда. Только разныепесни. Но если Олег говорит, что без думанья нет человека, если Странникдоказывает, что нет человека без мужества и чести, то он чует, что человекунадобны и песни. Или то, что просыпается от песен.

Он мысленно выстраивал слова, когда желудок резко полез погорлу. Мутные стенки пузыря затряслись. Раздался свист, затрещало. Воздух сталгорячим, как в Песках.

– Олег, ты не заснул?

Мрак в ответ ткнул пальцем под ложечку. Лучше бы ударилрукоятью секиры! Таргитай охнул и согнулся от острой боли, не в силах нипикнуть, ни разогнуться, ни вздохнуть. Но теперь и сам прикусил язык. Сперекошенного лица волхва пот лился градом. Он пользуется магией, вспомнилТаргитай виновато, еще не умея управлять, а для труса… ну, пусть оченьосторожного, привыкшего сперва семь раз отмерить и рассчитать, это же каксерпом по… пальцам.

В уши ворвался свист, воздух стал горячим и душным. Пожелтым стенкам пузыря рябило и мелькало, словно бы там носились тысячимуравьев. И мелькание ускорялось, муравьи тоже пытались убежать с разогретойпленки.

– Олег, – сказал Мрак осторожно, – ты хоть знаешь, кудапрем?

– Аристей посоветовал…

– Аристей? Когда успел?

– Когда ты ломал шею мертвяку на полкане. Есть племя,которое могло бы переломить битву.